Как прекрасны сестры Рефуджио и Мерседес! Не зря в их жилах течёт чистейшая кастильская [14] кровь. Их мать ежеминутно напоминает всем об этом обстоятельстве, подчёркивая тем своё высокомерное презрение ко всякого рода «цветным», а также и ко всем светловолосым людям, то есть к янки.

Какой же должна быть Дженни, чтобы она могла одержать победу над ними? Местная газета «Еженедельное субботнее обозрение» писала, что когда маленькая Дженни взбирается на верхушку перша, поставленного на могучее плечо Орсо, когда, повиснув там, высоко над землёй, подвергаясь опасности разбиться насмерть, она поднимает ручки и начинает мелькать, как мотылёк, – в цирке воцаряется глубокая тишина, и не только глаза, но и сердца зрителей с трепетом следят за каждым движением чудесного ребёнка.

«Кто хоть раз видел её на перше или на коне, – заключала газета, – тот не забудет её никогда в жизни. Даже самый великий художник на земле, некий мистер Гарвей из Сан-Франциско, который делал росписи в Палас-отеле, не сумел бы создать ничего похожего на этот прелестный образ».

Недоверчиво настроенная или обожающая сестёр Бимпа анагеймская молодёжь усомнилась в этом и заметила, что статья неверна. Но окончательно всё это могло выясниться лишь во время вечернего представления.

Тем временем оживление около цирка усиливалось с каждой минутой. Из длинных деревянных пристроек, окружающих полотняный цирк, доносятся рык львов и рёв слона. Попугаи, прицепившись к кольцам, свисающим со стропил, вопят во всю глотку, обезьяны качаются на собственных хвостах и передразнивают публику, удерживаемую в некотором отдалении протянутыми вдоль пристроек канатами.

Наконец из цирка выезжает процессия, главная цель которой состоит в том, чтобы произвести на публику ошеломляющее впечатление.

Процессию возглавляет огромная колымага, запряжённая шестёркой лошадей, головы которых украшены плюмажами [15] из перьев. Возницы в костюмах французских почтальонов правят лошадьми, молодцевато сидя в сёдлах. На каждой из остальных повозок сидят девушки с оливковыми ветвями в руках и стоят клетки со львами. За повозками важно выступает слон, покрытый пёстрым ковром. На спине его – ажурная башенка, и в ней – лучники [16] с большими луками и пучками стрел.

Играют трубы, бьют барабаны, рычат львы, щёлкают бичи – словом, весь этот пёстрый караван с шумом и криками движется вперёд. И это ещё не всё: за слоном везут похожую на орган машину с трубой, как у паровоза. Машина наигрывает, а вернее – с визгом и шипеньем высвистывает при помощи пара «Янки Дудль». [17] Временами пар подолгу задерживается в одной из трубок этого своеобразного органа, и тогда из неё вырывается только пронзительный свист. Но это не снижает настроения толпы, которая вне себя от восторга слушает эту визгливо-свистящую «музыку». Американцы кричат «ура», немцы – «хох», мексиканцы – «э вива».

Толпы этих людей тянутся за повозками, площадь возле цирка пустеет, попугаи перестают вопить, а обезьяны – кувыркаться. Но «грандиозный аттракцион» в этой процессии участия не принимает. На повозках не видно ни директора – «несравнимого в искусстве владения бичом», ни «непобедимого Орсо», ни «воздушного ангела» – Дженни. Всё это приберегается для вечернего представления, чтобы создать ещё больший эффект.

Директор сидит где-то в пристройке и изредка заглядывает в кассы.

Под полотняной крышей цирка царит тишина и полумрак. В глубине, где скамейки громоздятся одна над другой, почти темно. Большая часть света падает сверху на посыпанную песком и опилками арену. В этом, словно процеженном сквозь полотно, сероватом свете можно различить коня, стоящего возле барьера арены. Около него никого нет. Конь, видимо, томится, беспрерывно отмахиваясь хвостом от мух и нетерпеливо встряхивая головой, насколько это позволяют ему туго притянутые к седлу поводья уздечки. Постепенно глазам открываются и другие предметы: лежащий на песке перш, на котором Орсо носит Дженни, и несколько заклеенных тонкой бумагой обручей, через которые девочка должна прыгать. Предметы эти брошены небрежно, и вся полуосвещённая арена производит такое впечатление, как будто это покинутый дом с давно забитыми окнами. Ряды нагромождённых всюду скамеек едва виднеются в этом сероватом свете и выглядят, как руины. [18] Даже конь, который стоит опустив голову, не оживляет этой безрадостной картины.

Где же, однако, Орсо и Дженни? Проникающий через щели луч света, в котором кружатся и взлетают пылинки, падает золотистым бликом на дальние скамейки. Луч этот медленно движется по кругу и наконец освещает детей.

Орсо сидит на скамейке, а у его ног примостилась Дженни. Её прелестное детское личико склонилось к коленям атлета, а глаза обращены вверх, как бы внимая только словам товарища. Нагнувшись к ней и изредка покачивая головой, юноша что-то говорит и терпеливо разъясняет ей.

Дженни прекрасна: большие и грустные голубые глаза, тёмные брови, тонкие черты лица, открытый, ясный лоб и лёгкая тень задумчивости. Эта фигурка никак не вяжется с цирковым костюмом – коротенькой тюлевой юбочкой, украшенной серебряными блёстками, и розоватым трико.

Орсо одет в трико телесного цвета. Солнечный луч освещает его необычайно рано развившиеся плечи, очень выпуклую грудь, запавший живот и сравнительно короткие ноги. На крутой низкий лоб спадают длинные жёсткие чёрные волосы. Временами, когда он поднимает голову, видно его лицо, черты которого правильны, даже, может быть, очень правильны, но кажутся какими-то застывшими. Это юноша замкнутый, раздражительный и угрюмый. Директор, который, по правде говоря, мало рискует, ставя за него сто долларов против любого, кто хотел бы помериться с ним силами, ненавидит Орсо и вместе с тем боится его, как плохой укротитель боится зверей. Он «дрессирует» и избивает юношу по любому поводу. Это делается ещё и потому, что мистер Гирш полагает: если не бить Орсо, то сам будешь битым.

Таков Орсо.

Но с некоторого времени он стал более приветливым. Год назад, когда Орсо (который ещё обязан присматривать и за зверями) чистил клетку пумы, зверь, высунув лапу, сильно поранил голову юноши. Орсо тут же вошёл в клетку, и между человеком и зверем произошла отчаянная борьба. Победил Орсо. Однако он был настолько изранен, что потерял сознание и потом долго болел, тем более что директор избил юношу за то, что тот переломил пуме хребет.

Во время болезни Орсо маленькая Дженни проявила к нему горячее сочувствие: перевязывала ему раны, если никого не было около него, а в свободное время садилась возле Орсо и читала ему «добрую книжку», в которой говорилось о любви к ближнему, о сострадании – словом, о тех чувствах, о которых никогда в цирке мистера Гирша даже и разговора не было.

Слушая Дженни, Орсо долго раздумывал над услышанным и наконец пришёл к выводу, что если бы в цирке всё было так, как написано в книжке, то и он был бы добрее, да и не били бы его ежедневно. Так между Орсо и Дженни возникла дружба.

С этого времени, когда в часы вечерних представлений девочка ездила на коне, Орсо следил за ней внимательным, заботливым взглядом. Подставляя ей обручи, заклеенные тонкой бумагой; он ласково улыбался, подбадривая девочку. Когда же под аккомпанемент песенки «Ах, смерть близка!» он носил её на верхушке перша, вызывая этим страх у зрителей, то и сам боялся за неё не меньше их.

Он хорошо понимал, что если бы Дженни разбилась, то в цирке не было бы уже никого из «доброй книжки», и зорко следил за её движениями. Его осторожность и беспокойство ещё более увеличивали тревогу зрителей и напряжённость самого зрелища. Позже, когда, вызываемые на «бис» бурей аплодисментов, они вместе выбегали на арену, Орсо всегда выдвигал Дженни вперёд, чтобы большая часть оваций досталась ей.